На словах - все согласны, что российское государство трещит по всем швам и
разваливается, как старая баржа в половодье.
Никто, как будто, не спорит против необходимости культурного строительства. И,
вероятно, никто не станет возражать против того, что для всех нас обязательно крайне
осторожное отношение к человеку, очень внимательное к факту. Мы никогда еще не
нуждались столь жестоко в точных и мужественно-правдивых оценках явлений жизни,
возмущенной до последней глубины, - явлениях, которые грозят всем нам в стране нашей
бесконечной китайской разрухой.
Но никогда еще наши оценки, умозаключения, прожекты не отличались столь печальной
поспешностью, как в эти трагические дни.
Я, конечно, вполне согласен с ироническими словами Вл. Каренина, автора
превосходнейшей книги о Жорж Занд:
"Политики, - консерваторы или либералы, - люди, убежденные в своем знании истины и в
праве преследования других за заблуждения...", я прибавил бы только - в интересах
справедливости - к либералам и консерваторам радикалов-революционеров и прозелитов
социализма.
"Борьба за власть" - неизбежна, однако, над чем же будут "властвовать" победители,
когда вокруг них останутся только гнилушки и головни?
Увлечение политикой как бы совершенно исключает здравый интерес к делу культуры, -
едва ли это полезно для больной страны и ее жителей, в головах большинства которых
"черт палкой помешал". Я позволю себе указать на такой факт: "Свободная ассоциация
для развития и распространения положительных наук" вызывает в демократических массах
чрезвычайно внимательное отношение к ее задачам.
Вот, напр., "обозные солдаты "Нижегородского Драгун, полка, посылая свою лепту в фонд
"Научного Института", пишут, что "Ассоциация - великое национальное дело". Союз
служащих Полтавы называет Институт "всенародным делом" и т.д. Можно привести десятки
отзывов солдат, рабочих, крестьян, и все эти отзывы свидетельствуют о жажде
просвещения, о глубоком понимании немедленности культурного строительства.
Иначе относится к этому делу столичная пресса: когда "Ассоциация" послала воззвания о
целях и нуждах своих в главнейшие газеты Петрограда. - ни одна из этих газет, кроме
"Новой Жизни", не напечатала воззвания. Организуется "Дом-Музей памяти борцов за
свободу", нечто подобное институту социальных наук и гражданского воспитания. -
только одна "Речь" посвятила этому делу несколько сочувственных строк.
Устраивается "Лига социального воспитания", в задачи ее входит и забота о дошкольном
воспитании детей улицы, - и это лучший способ борьбы с хулиганством, это даст
возможность посеять в душе ребенка зерна гражданственности.
"Свободное слово" столичной прессы молчит по этому поводу. Молчит оно и о
"Внепартийном Союзе молодежи", объединяющим уже тысячи подростков и юношей, в
возрасте от 13 до 20 лет. В провинции развивается
культурное строительство, - не преувеличивая, можно сказать, что в десятках сел и
уездных городов организуются "Народные дома", наблюдается живейшее стремление к
науке, знанию.
Столичная печать молчит об этом спасительном явлении, она занимается тем, что с
какой-то странной, бесстрастной яростью пугает обывателя анархией - и тем усиливает
ее. Газеты Петрограда вызывают
впечатление бестолкового "страшного суда", в котором все участвующие - судьи и, в то
же время, все они - беспощадно обвиняемые.
Если верить влиятельным газетам нашим, то необходимо признать, что на "Святой Руси" совершенно нет честных и умных людей.
Если согласиться с показаниями журналистов, то революция величайшее несчастье наше,
она и развратила всех нас, и свела с ума. Это было бы страшно, если б не было глупо,
не вызывалось "запальчивостью и раздражением".
Говорят: на улице установилось отвратительно грубое отношение к человеку. Нет, это не
верно!
На ночных митингах улицы пламенно обсуждаются самые острые вопросы момента, но почти
не слышно личных оскорблений, резких слов, ругательств.
В газетах - хуже.
"Подлецы", - пишет Биржевка по адресу каких-то людей, несогласных с нею. Слова - вор,
мошенник, дурак, - стали вполне цензурными словами: слово "предатель" раздается столь
же часто, как в трактирах старого времени раздавался возглас "человек!".
Эта разнузданность, это языкоблудие внушает грустное и тревожное сомнение в
искренности газетных воплей о гибели культуры, о необходимости спасать ее. Это не
крики сердца, а возгласы тактики. Но. между тем. культура действительно в опасности,
и эту опасность надо искренно почувствовать, с нею необходимо мужественно бороться.
Способны ли мы на это?
* * *
Кстати: вот одна из иллюстраций отношения прессы к фактам. В один и тот же день в
двух газетах рассказали: Одна:
"В воскресенье вечером на Богословском кладбище казачий хорунжий Федоров шашкой
изрубил на могиле анархиста Ленина футляр с венком и несколько знамен. Находившиеся
на кладбище милиционеры 3-го Выборгского подрайона задержали хорунжего и препроводили
в комиссариат, где и был составлен протокол о нарушении Федоровым порядка в
общественном месте. Спустя час, в комиссариат явилась группа анархистов в количестве
человек 16, которая и предъявила требование выдать им задержанного. Комиссар отказал
анархистам в выдаче и препроводил Федорова к военному коменданту Полюстровского
подрайона, откуда под охраной казачьего разъезда хорунжий был доставлен домой”.
"Как сообщают, при похоронах убитого на даче Дурново "анархиста" Ленина произошел
инцидент, едва не разрешившийся кровавым столкновением.
Анархисты почему-то выбрали местом погребения Ленина православное Богословское
кладбище и водрузили на могиле крест.
Находившиеся случайно на кладбище казаки заявили протест против похорон Ленина на
Богословском кладбище, а затем сняли с могилы крест.
Анархисты намеревались было защищать могилу, но казаки, обнажив шашки, остановили
их".
Это - разные факты?
Нет, это только различное освещение одного и того же факта.
Если вторую заметку прочитает человек, привыкший думать, он, конечно, усомнится кое в
чем, - напр. в водружении анархистами креста. Верующего человека оскорбит факт снятия
креста с могилы. Обыватель еще раз вздрогнет, читая про "обнаженные шашки".
сопоставляя заметки, естественно спросит: - где же здесь правда?
И еще более естественно усомниться в педагогическом значении "свободного слова" -
"чуда средь Божьих чудес".
А не захлебнемся ли мы в грязи, которую так усердно разводим?
