Осень семенами мыла мили,
Облако лукавое блукало,
Рощи черноручье заломили
Вдалеке заслушавшись звукала.
Солнце шлялось целый день без дела
Было ль—солнца, что светлей и краше?
А теперь—скулой едва прордело
И—закат покрылся в красный кашель.
Синий глаз бессонного залива
Впился в небо полумертвым взглядом,
Сивый берег, усмехнувшись криво,
С ним улегся неподвижно рядом…
Исхудавший, тонкий облик мира!
Ты как тень безмочен и беззвучен
Ты, как та заржавленная лира,
Что гремит в рука морских излучин.
И вот—
Завод
Стальных гибчайших песен,
И вот—
Зевот
Осенних мир так пресен,
И вот—
Ревет
Ветров крепчайших рев…
И вот
Гавот
На струнах всех дерев.
2.
Не верю ни тленью, ни старости,
ни воплю, ни стону, ни плену:
Вон, ветер запутался в парусе,
Вон—волны закутались в пену.
Пусть валится чаек отчаянье,
Пусть хлюпает хлябями холод—
В седое пучины качание
Бросаю тяжелый стихов лот.
А мы на волне покачаемся
Посмотрим, что будет, что станет
Ведь мы никогда не кончаемся
Мы—волн напряженных блистанья!
А если минутною робостью
Скуют нас сердца с берегами—
Вскипим! И над синею пропастью
Запляшем сухими ногами.
3.
И в жизнь окунувшийся разом,
Во тьму жемчуговых глубин,
Под шлемом стальным водолаза
Дыши и иши и люби
Оксана! Жемчужина мира!
Я воздух на волны дробя
На дне Малороссии вырыл
И в песню оправил тебя.
Пусть по дну походка с развальцем,
Пусть сумрак подводный так сыр,
Но солнце опалом на пальце
Сияет на синий мир.
А если не солнцем—медузой
Ты станеш[NOTE] во тьме голубой—
Я все корабли поведу
За бледным сияньем—тобой.
Тысячи верст и тысячи дней
Становятся все видней…
Тысячи душ и тысячи тел…
Рой за роем героев взлетел…
В голубенький небесный чепчик
С прошивкой облачного кружевца
Одевшись,
Малый мир все крепче
Зажать в рученки землю тужится
А —
Старый мир
Сквозь мертвый жемчуг
Угасших звезд, что страшно кружатся,
На малыша глядит и шепчет
Слова проклятия и ужаса.
1920
