Ах, какой волшебный двурогий месяц!
Тонкий-тонкий в небе нежно-синем.
Набежала тучка, легкая — не взвесить,
Беленькая тучка, как пушистый иней.
Ясный-ясный месяц облачком закрыло,
Облачко закрыло дымкою-печалью.
Хорошо-бы вместе … Где ты, где ты, милый?
Небо отливает отожженной сталью.
Звезды, как алмазы у Принцессы Ночи,
Переливы, трепет, тысячи мерцаний …
Посмотреть, прижавшись, раз друг другу в очи
С долгим поцелуем … Где ты в час свиданий?
В час завороженный, тихий, предрассветный
Жду я вся так гибко, жду я вся так жадно …
Гулко бухнул выстрел. Вот еще, ответный;
И другие пушки вторят беспощадно.
Весело и буйно слушать эти звуки,
А быть может, это — люди умирают.
Набежала мучка — облачко разлуки,
Вы ушли на север, где сейчас стреляют.
Может, после боя принесут носилки.
Залита палатка стонами и кровью.
Ты … большая рана… косточки и жилки …
Нет, не надо думать … Ведь война к зимовью.
А пока над каждым я склонюсь нежнее
И больное место трону осторожней.
Все теперь мы братья, ближе и дружнее;
Может-быть, другая ждет еще тревожней.
А пока в палатку я скользну бесшумней,
Вот зовут: «Сестрица!» Подойду привычно:
«Что тебе голубчик?» Или крик безумный—
Голова разбита, бредит, горемычный.
Надо вспрыснуть морфий, надо дать напиться.
В сердце отзовется эхо всех страданий …
Хочется быть ближе и душою слиться,
Быть со всей Россией в годы испытаний.
А на небе месяц — платины полоска,
И колье Принцессы тоже побледнело:
На Господни свечи не хватило воска,
И кругом все сражу как-то посветлело.
Пелена тумана приползла нежданно
И закрыла месяц, и кусты, и дали …
В этот час ушедший, трепетный и странный,
Грезы и томленья в душу прилетали.
Помоги мне, Боже, все мои порывы
К доброму направить для Руси родимой.
Если это можно — дай мне быть счастливой,
Если это можно — дай мне быть любимой.
Я тебе вверяюсь, мудро помоги мне …
Все вокруг притихло, чутко ждет восхода.
И в одном прекрасном величавом гимне
Новый день и солнце встретит вся природа.
22 октября 1915, Деревня
Погулянка, Волынская губерния
