Море плещет еле-еле,
День — прекрасная мечта,
И во всем ленивом теле
Сладко льется теплота.
Море
плеском торопливым
Шепчет что-то о своем …
Можно быть совсем счастливым
И не думать ни о чем.
Вон в раздолье голубое
Парус медленно скользить:
Он уносит все былое
И душа по-детски спит.
Шелестит песок горячий
И зовет прохладный плеск.
Хорошо! Весь пляж судачий —
Легкой пены арабеск.
Уф! Лежать мне надоело.
Хоп! Да здравствует каприз!
Стану я легко и смело
Головой не вверх, а вниз.
Или прыгну вперегонку
С набегающей волной,
Брошу камешек вдогонку
Разметнувшейся рукой.
Или стану в пестрой куче
Халцедоны вновь искать …
С неба солнце светит жгуче,
Можно снова полежать.
Золотятся переливы,
Вон медуза поплыла …
В ярком свете так красивы
Загорелые тела.
Звонко-радостны движенья,
Где-то спрятался нервоз;
А костюм — долой смущенье! —
Даже легче, чем Dalcrose.
Опъянительна[NOTE] свобода?
Гибко черное трико.
Все мы дети, мать-природа,
Тут нам дышится легко.
Солнце блестками смеется,
Море солнечно зовет.
Засмеяться мне неймется
И во мне мотив поет.
Как люблю я это море,
Мне так родственно оно.
Я душой дышу в просторе,
Мы сливаемся в одно.
В море! Волны, зацелуйте,
Заласкайте вы меня,
Укачайте, очаруйте,
Жарче солнца, ярче дня.
Дальше, дальше, бесконечно
Поплыву я в эту даль,
Буду смелой и беспечной …
Только — берега мне жаль.
7 августа 1915, Судак, Крым
