Вот в эту волжскую природу
Поэт мальчишкой был влюблен,
И вновь пришел из хоровода
Столиц,
В их зное закален.
Былая будто беднота
И тот же барин ражий,
На не признаешь прежних лиц.
О, Волга! —Та же…
Да не та!
Не подберешь к ней слова даже.
.....
Ты, Волга долгая, качала
Струги разгульной батрачии—
Без берегов, да без причала
Лились бунтующие дни.
Кистен забыл здесь Стенька
Разин:
Он бил бояр, да «богачев»,
И царских псов другой здесь дразнил:
Мелькал Емелька Пугачев.
По
Жигулям
вдоль Волги вольной
Гуляла голь, да беднота,
А там—в
Москве
первопрестольной—
Помост—и голова снята…
.....
Люблю тебя, моя
Самара!
Любовь мою—как воды Волги—
Не иссушить, не иссушить.
Люблю тебя, моя
Самара,
За взор уверенный и колкий
За мощь рабочего удара.
За широту души.
За полуазиатские люблю кварталы.
За паровозные гудки.
Недаром же певцы
Самары
Так полнозвонны да чутки.
Герасимов—полумонгольской расы
Шахтер—взлетевший до вершин.
Ии мордвишонок косоглазый—
Чистокровный волжский финн.
Лишь рано свянувший Тисленко
Не вынес тяжести годин…
Ну что ж! мы лбами прошибаем стенку.
Еще погибнет не один.
И будут нудные кануны,
И взлетов солнечных чреда,
Но никогда певцы Коммуны
Не прекращают
Шаг
Труда.
О, Волга,—вольности начало.
Струись о временах других:
Ты без конца и без начала
Качай
Певучие
Струги.
.....
Из городского хоровода
Столичным звоном напоен,
Но в эту волжскую природу
Вновь по мальчишески влюблен.
